Нашла у себя в загашнике;)

[dassouhei]

Вспомнила после просмотра "Descendants of darkness". Не помню к сожалению кто автор, и ссылочку утеряла уже. 8(



"А, что если..."



Шикарный круизный лайнер «Королева Камелия» совершал свой рейс в Гонконг.

Который уже раз. По кругу. Одна и та же серия. И все для какой-нибудь умиляющейся девочки перед монитором. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой маньяка-садиста, медленно надвигаясь на жертву, и оперся о стену, развязывая галстук свободной рукой. Тсузуки, который минуту назад выглядел донельзя кавайным, кажется, снова пришел в нормальный вид. Ну вот, с таким приятно иметь дело. А захочу кавая, достану шоколадку, припрятанную в кармане. Хотя... черта с два. В сценарии этого нет.







- Все, Тсузуки-сан, на эту ночь ты – мой.

- О-о... – Тсузуки с обреченным выражением лица прикрыл глаза.

Тоже мне, телепузик. Ну, хоть бы раз ответил «сам мой».



Эх, не понимает сценарист русского юмора. Вот американские гэги – пожалуйста. Он зарылся носом в волосы жертвы где-то в области уха, в уголке аметистового глаза показалась слеза. Вот глаза у него, действительно, хороши, это да. Очень необычный цвет. Но чтобы из-за цвета глаз терпеть этот инфантилизм?! Ах, да, мне же не нужны его глаза, и голова тоже. Мне же нужно только его тело... хм, тело... чтобы пересадить на него голову моего покойного сводного брата! И убить его потом. Боже, ну кто придумал мне эту дикую психологическую травму в глубоком детстве и какого-то брата?

Маньяк и жертва застыли, фиксируя позу для вящей остроты момента. Да, вот это глаза! Точно, бездонные. А цвет? Насыщенность, глубина... Пару секунд он позволил себе пофантазировать: вот он держит коробочку для драгоценностей, там черная бархатная подушечка, а на ней – два дивных фиолетовых глаза. Тут один глаз моргнул, и он понял, что отвлекся. Тсузуки чуть дышал и, вообще, казался очень и очень готовым к продолжению сцены в стиле сенен-ай. Детский сад на прогулке. Столько энергии, такой образ – и все впустую. Какой во мне маньяк-садист пропадает! Ну, разве это дело: из серии в серии грожу, черт знает, чем и – ничего? Убить за такой сценарий, с утонченной жестокостью, нежно...

Вот и сейчас, какой момент! А я что? А я ничего! Как всегда. Ясон Минк, помнится, в таких ситуациях не грозился, а молча делал. Везет же человеку со сценарием! Хотя... в чем суть моего садизма? Может, я потому и садист, что все время грожу и – ничего? А, Асато Тсузуки? Почему-то мне кажется, что даже до такого как ты уже дошло. И ты уже тоже чего-то хочешь. Ну, в конце концов, я же неотразимый маньяк!

А что, если...

- Не так быстро, Мураки-сэнсэй – прозвучало из-за спины.

Хисока... он чуть не застонал. А я и забыл. Да здравствует сценарий! Поехали. Он обернулся. Бисенен стоял, отчаянно и гордо выпрямившись, и, блестя зелеными глазищами в пол-лица, протягивал ему колоду карт.

- Я Вас вызываю. Если выиграю я, ваш договор с Тсузуки теряет силу.

- Хисока! Ты пришел меня спасти! – ожил Тсузуки.

Опять этот кавай! Бакайяро [1]... Как же меня от него трясет! Мураки открыл рот, чтобы согласиться на заведомо бессмысленную игру и сказать ценную фразу про ожидание, которое усиливает желание и... умолк. А потом нежно улыбнулся до отвращения решительному бисенену.

- Фак офф ми, - медленно проговорил он на ломаном американском английском с великолепным японским акцентом, - Хисока. Хи из май френд... сорри, май виктим [2].

И, минуту полюбовавшись на отвисшую челюсть бисенена, окрыленный вседозволенностью, потащил аметистовоглазую жертву, которая не то с перепугу, не то от неожиданности снова потеряла весь кавай, по коридору - к себе в каюту.



Пнув ногой дверь, чтобы автоматически захлопнулась, он уронил жертву на пол, сел на кровать и закурил. Тсузуки мгновенно вскочил, и обвиняюще ткнув в него пальцем, возопил:

- Мураки!!!

- Да, я Мураки.

- Какого черта ты делаешь?!

Он пожал плечами.

- Сижу. Курю. Думаю.

- Что ты собираешься делать?!

- Еще не решил. У меня конфликт между «должен» и «хочу».

Тсузуки сверкнул глазами, пошире расставил ноги, уперев руки в боки, и снова возмутился:

- Выпусти меня отсюда!

Он снова пожал плечами.

- Перемещайся. Ты же синигами. Хотя, вообще-то, ты мне себя проиграл. В карты.

Жертва, наконец-то, задумалась.

- Это не по правилам, - нерешительно заметила она, - меня должен был спасти Хисока.

В дверь решительно забарабанили маленькие кулачки.

- Вспомнишь Хисоку – вот и он... – мрачно проговорил доктор-маньяк, вставая, - Опять этот мальчишка портит мне все планы!

- Твои гнусные планы... – начала жертва.

- Вот’с ап, Хисока? [3] – поинтересовался маньяк, глядя на взъерошенного героя в приоткрытую дверь, - Я недостаточно ясно выразился? Не знаешь английского? Тогда придумай слово с приставкой «отъ» и примени его к себе.

- Я не могу оставить его с тобой... – бисенен покраснел. Похоже, он придумал слово с приставкой «отъ» и, наконец-то, сделал правильный перевод фразы, - Я знаю, на что ты способен!

- Вот и замечательно! Если тебе хочется повторить то, из-за чего ты теперь страдаешь всю свою загробную жизнь, приходи завтра. Только после семи утра, в семь у меня пациентка, я имею в виду Принцессу Тсубаки. Но это ненадолго. А потом – я к твоим услугам. Распишу все твое тощее тельце хоть иероглифами, хоть слоговой азбукой. Ты что предпочитаешь – хирагану или катакану [4]? Для комплекта могу и оттрахать. При желании. Убить, правда, больше не смогу, извини.

Бисенен, казалось, сейчас упадет в обморок.

- Все. Свободен, - он захлопнул дверь, - Достал.

- Мураки!!! – возопили из-за двери.

- Фак офф [5], - ответил он.

За дверью почему-то притихли. Пошел за помощью? Или ищет бумажку с подходящим заклинанием? В добрый час. Тсузуки глупо моргал, стоя посреди комнаты.

- Ну, грубый я, грубый, - кивнул доктор-садист, - Вульгарный.

- Это не по правилам... – снова повторила жертва. Голос звучал безнадежно.

Он достал бутылку мерло урожая какого-то давнего года и разлил вино по двум бокалам.

- Вот, Тсузуки, - он протянул ему бокал, - Цвет этого вина так подходит к твоим глазам...

- Мураки! – вяло возникла жертва.

- У вас обоих что, на меня условный рефлекс? Был когда-то такой знаменитый русский ученый доктор Павлов...

- И что он делал? – поинтересовался синигами.

О! Похоже, у него закончились спинномозговые реакции, и включился головной мозг! Забавно...

- Изучал рефлексы. На собаках. Допустим, долго не кормил собаку, потом ставил перед ней миску с едой – у нее начинала выделяться слюна из слюнных желез. Жидкость отводится через катетер. В дневник наблюдений заносится реакция - взаимосвязь процесса в мозгу и физиологического процесса. А потом вырабатывал подобные рефлексы...

- Такой же садист как ты, - подвела итог жертва, не дослушав.

- Он поставил памятник своим собакам.

- Ты намекаешь на то, что убьешь меня и поставишь мне памятник?

- Так вы же, синигами, если не ошибаюсь, бессмертны? В отличие от меня.

- Ты тоже бессмертен. Как вселенское зло, - убежденно проговорил Тсузуки.

- Хм... я должен умереть, чтобы ты мне поверил?

Он уселся за столик и, в полном соответствии с замыслом сценаристов, начал совершать с бокалом якобы неосознанные манипуляции, которые, согласно всем популярным книжкам о языке жестов означали сексуальное влечение. Дурная привычка, на самом деле: как только он немного расслаблялся, его тут же сносило в сценарий. Вот и последний вопрос снова навел его на мрачные размышления. По замыслу создателей аниме он должен был бы...

- Кстати, что ты там говорил о конфликте между «должен» и «хочу»?

- А? – Мураки даже вздрогнул от неожиданности. Тсузуки сидел за столиком напротив него с полупустым бокалом в руке. Удивительное рядом!

- Видишь ли... – начал он, помедлив, - как доктор-садист я «должен» сейчас, изнемогая от восторга, тащить тебя в мою тайную лабораторию, где я провожу суперсекретные исследования, чтобы отрезать тебе голову и использовать твое совершенное тело для воскрешения в нем... впрочем, неважно. Это выяснится в самом конце, как ты, наверно, помнишь.

- Я? – возмутилась жертва, - Откуда? А у тебя есть лаборатория?

Вот и поговори с ним откровенно. Но Мураки уже было все равно.

- Есть. Тут, на корабле. А еще я сейчас замыслил одну коварную игру...

- Туз посохов,- неожиданно кивнул Тсузуки, - Хадзимэ [6], я знаю. Ладно, об этом потом. А что у тебя за «хочу»?

- А с тобой может быть интересно... – с некоторым удивлением заметил маньяк и пригубил бокал, - кто кого тут должен обмануть и запутать?

- Я не такой тупица, каким тебе кажусь.

- Я никогда и не говорил, что ты тупица. Возможно, тормоз...

- Сам ты тормоз, Мураки. Каждый раз одно и то же...

- Вакаримасэн [7]... – пробормотал он, глядя на странно решительную жертву сквозь хрусталь.

- Со... со дэс ка? [8] – уточнила жертва бархатным тоном.

- То есть...

- Все эти угрозы, обещания, уговоры, разговоры о моем совершенном теле... язык жестов, наконец...

- Что? – он дрожащей рукой поставил бокал на столик. Что он задумал?

- Так ты хочешь меня или нет? Нет, ну в противном случае ты... настоящий садист!

- Вакаримасйта [9], - прошептал маньяк. Сейчас он признается жертве в своих гнусных намерениях, а потом ворвется какой-нибудь очередной бог синигами, и они всем скопом меня убьют. Славно. Но это у них не пройдет. Не дождетесь.

- Ничего ты не понимаешь! – подался вперед Тсузуки, - Я...

Мураки отшатнулся и встал со стула, постаравшись его не опрокинуть. Все, хватит пить. И курить брошу. Ситуация выходит из-под контроля, а я еще не решил, хочу ли этого. Впервые я в таком глупом положении... может, и не стоило обвинять во всем сценаристов, так было как-то спокойнее... Спокойнее, Мураки, все хорошо... ты – злобный маньяк, неотразимый доктор-садист...

- А что, если мы пошлем к черту весь этот сценарий... – вдруг прошептали ему на ухо, и сильные ладони легли на плечи, - А?

Доктор-садист неожиданно вспомнил, чем всегда заканчивалась сцена их якобы поцелуя – ему каждый раз попадало. Ощутимо, до падения на пол и проверки зубов на целостность. Он ведь постарше синигами и не факт, что сильнее физически. И отнюдь не бессмертен. Да, но в кармане есть револьвер... глупо. Кто из вас маньяк? «Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил...» Тут рука Тсузуки забралась в правый карман его брюк, и, прежде чем он успел сообразить, что произошло, револьвер уже улетел куда-то в сторону кровати.

- Все, Мураки-сэнсэй, - прошептал ему на ухо голос, вдруг ставший незнакомым, - теперь ты - мой.

- Сам мой! – отчаянно выдохнул Мураки-сэнсэй и рванулся, выхватывая из левого кармана свое последнее оружие.

- Шоколадка-а!!! – завопил Тсузуки, мгновенно впадая в кавай: пышные ушки, мягкие лапки, пушистый хвост. А глаза так и впились в лакомство, с оскаленных клыков капает слюна... да здравствуют условные рефлексы! Тут с грохотом рухнула дверь.

- Сдавайся, Мураки! – закричали в два голоса маленький летающий гусесин и размахивающий бумажкой с заклинанием Хисока.

- Такие, как я, так просто не сдаются... – прошептал загнанный в угол доктор-садист, судорожно вспоминая какое-нибудь заклинание телепортации.

Тсузуки, урча от удовольствия, пожирал шоколадку.

- Ай’лл би бэк [10]... – пообещал Мураки, дрожащим пальцем рисуя на полу пентаграмму.

Тсузуки поднял голову и улыбнулся вымазанными в шоколаде губами.

- Мы обязательно встретимся, Мураки-сэнсэй!



[1] Сволочь (японск.)

[2] Оставь меня в покое, Хисока. Он – мой друг... прошу прощения, моя жертва

[3] Что случилось, Хисока?

[4] Хирагана и катакана – два варианта японской слоговой азбуки, вторая используется реже

[5] Пожалуйста, уходи

[6] Начало (японск.)

[7] Я не понимаю (японск.)

[8] Так ли это? (японск.)

[9] Понимаю (японск.)

[10] Я еще вернусь